Интервью, беседы
Ислам - религия света (беседа с переводчицей смыслов Корана В.М. Пороховой)// Цвет Яблока. - 1999. - № 6. - дек. - С. 2.
Совсем недавно читатели увидели второе издание перевода Корана, выполненное М. Нури-Османовым. В прессе (в частности, в "Независимой газете") появилась информация о достоинствах этого перевода, по мнению рецензентов, значительно выигрывающего по сравнению с первым его изданием, а также другими переводами, прежде всего, Крачковского и Пороховой. И если в отношении труда Игнатия Юлиановича мнение специалистов и читающей публики определилось, то "пороховский" перевод вызывает до сих пор много противоречивых суждений, в том числе и среди простых читателей.
Выход второго издания перевода смыслов Корана Нури-Османова всколыхнул старые противоречия, связанные с главной проблемой - как "правильно" переводить Коран? Что нужно для того, чтобы перевод Священного Текста был максимально приближен к оригиналу?
Наверное, первое, чем необходимо владеть в совершенстве, - это язык. В данном случае - арабский. Стоит отметить, что Валерию Порохову обвиняют в том, что она не достаточно хорошо владеет классическим арабским, пользуясь при переводе, в основном, англоязычными текстами. Любопытно было услышать мнение самой Пороховой по этому поводу.
Валерия Порохова (далее - В.П.): Меня удивляют люди, делающие такие заявления. Любой настоящий араб, если он не учился в аль-Азхаре или каком-нибудь другом богословском университете, также не знает того арабского, на котором написан Коран. Этому специально учатся! Я по профессии - профессиональный переводчик и техникой перевода владею в совершенстве, но когда я стала переводить Коран, я столкнулась с главной трудностью - словарное значение слов очень часто не укладывается в их смысл. Вот, например, слово "архам" дословно переводится как "утробы", однако по смыслу мы переводим его - "родственные связи", и вместо: "...и чтите утробы ваших матерей" читаем: "...и чтите родственные связи". А в отношении арабского языка я никогда не испытывала трудностей. Если у меня возникали вопросы, друзья и знакомые с радостью помогали мне.
Ренат Беккин (далее - Р.Б.): Получается, что ни один из существующих в России переводов Корана нельзя рассматривать серьезно, ни как Священную Книгу, ни как литературный памятник?
В.П.: Я бы не стала так ставить вопрос. Разумеется, любой перевод все равно будет уступать оригиналу - на то он и оригинал, но... быть максимально приближенным к оригинальному тексту - почему бы и нет? Лично мне отсутствие подготовки в аль-Азхаре заменяли коранические словари и конечно помощь знатоков ислама, их любезные советы и рекомендации.
Р.Б.: А опыт предшественников, - я имею в виду предыдущих переводчиков Корана?
В.П.: Конечно! Для меня, например, перевод Корана Крачковского был настольной книгой. Сначала, по Крачковскому, я выявляла грамматические увязки, а уже потом переходила к арабскому значению слова.
Р.Б.: Валерия Михайловна, а обязательно, по-вашему, переводчику Корана быть мусульманином?
В.П.: Непременно, если речь идет о переводе Корана как Священного Текста. Только верующий человек сможет передать дух Священного Писания. Если переводчик хочет донести до читателя свет истины, он должен сам трепетно относится к тому, что переводит.
Р.Б.: Валерия Михайловна, как вы думаете, стоит ли нам ожидать в ближайшее время в России новых переводов Корана на русский язык?
В.П.: Едва ли. Для того, чтобы появились новые переводы, нужны особые люди с особым генетическим фондом. Были, конечно, такие исключения как Ломоносов и Есенин. К сожалению, сейчас среди той бездуховности, в которой мы живем, сложно ожидать хороших переводов. Я сама была воспитана на старых дворянских традициях, в семье, где разговаривали на чистом русском языке, не засоренном жаргонными словами. А для переводчика это важно - ведь он использует при переводе тот язык, на котором он общается в жизни.
Р.Б.: А играет ли роль та страна, та языковая среда, в которой осуществляется процесс творчества?
В.П.: Бесспорно. Я переводила Коран в Сирии, в Дамаске. Думаю, что если бы я не оказалась там, то никакого бы перевода у меня не получилось. Прекрасные люди, доброжелательные, приветливые. У меня были все условия для работы. Когда у меня возникали вопросы, я обращалась к Верховному муфтию Сирии шейху Ахмаду Кефтару, который никогда мне не отказывал в помощи. Поэтому когда я в первый раз пришла в журнал "Наука и религия" к Ольге Тимофеевне Брушлинской, та была очень удивлена, что я знаю шейха. Оказалось, что они также знакомы.
Р.Б.: Насколько я знаю, "Науке и религии" принадлежит честь открытия вашего перевода смыслов Корана.
В.П.: Да. А началось все с того, что в 1988 году я, тогда еще никому неизвестная, пришла к заведующей отделом ислама журнала "Наука и религия" Брушлинской и принесла... перевод первых десяти сур Корана. Когда я сообщила ей, с чем я к ней пришла, она ничуть не удивилась и указала мне на целую полку переводов Корана, принесенных такими же, как я, людьми с улицы. "Вот, они тоже дожидаются своего срока",- сказала мне Ольга Тимофеевна. Но потом, когда она прочитала мой перевод и узнала, что меня консультировал Верховный муфтий Сирии шейх Ахмад Кефтару, ее отношение ко мне и к моему переводу изменилось.
Р.Б.: Интересно, Валерия Михайловна, а каким бы вышел ваш перевод, если бы вы работали на Родине Пророка?
В.П.: Думаю, что у меня ничего бы не получилось. Как это ни грустно, но прав был аль Газали, когда сказал, что на самой чистой земле живут самые грязные люди. Система тотальных запретов и постоянного подавления личности ни к чему хорошему не приводят. Увы, безграмотно проповедуемый ислам лишает человека радости жизни. Ислам - это свет, это - радость. Как Пророк любил Дауда за то, что тот пел псалмы!
Р.Б.: А после того, как перевод был осуществлен, кто его проверял, рецензировал?
В.П.: В 1981 году я уехала в Сирию. В 1988 году вернулась в Москву, а в 1989 году в "Науке и религии" были опубликованы первые десять сур моего перевода Корана. На следующий год было издано еще пять сур. А в 1991 году я сдала полный перевод Корана в аль-Азхар. Разрешение на издание я получила только в 1997 году! В анализе моего перевода были задействованы русские специалисты, владеющие арабским, и арабские специалисты, владеющие русским. Вот такая кропотливая работа. Андрей Евгеньевич Бертельс, сын известного академика, ученика И.Ю. Крачковского, сказал о моем переводе : "Впервые за историю русской коранической школы была проведена религиозная работа!".
Р.Б.: Валерия Михайловна, недавно вышло первое издание вашего перевода Священных хадисов и хадисов Пророка. После перевода смыслов Корана эта работа вам показалась несравненно легче?
В.П.: Конечно. В подготовленной мною подборке далеко не все хадисы, которые обычно включаются в подобные сборники. Многие хадисы в наше время утратили свое актуальное значение. А ведь сам Пророк говорил: "Обращайтесь к людям согласно их менталитета". Что касается процесса одобрения моего перевода, то он проходил гораздо проще - с учетом специфики самого текста.
Р.Б.: Валерия Михайловна, вы осуществили перевод смыслов Корана, перевели хадисы Пророка, - удалось ли вам хоть немного приблизиться к истине, о которой вы говорили?
В.П.: Я старалась!
(Вопросы задавал Р.Беккин)